Хрен его знает, что вообще творится.
Твою мать!
Снова пытаюсь пошевелиться. Теперь уже ногой, но, блядь…одна словно и не моя вовсе, ни черта не чувствую. Вторая понемногу выходит из состояния сонливости.
Раздражаюсь и сам не понимаю на что.
Похоже одну сторону нормально размотало…Надеюсь, что не останусь полным инвалидом… Мысль заставляет скрипеть зубами.
В палату с энтузиазмом на лице входит врач, бросая взгляд на спящую посетительницу.
— Все хорошо у Вас значит? — подходит ближе и смотрит зрачки, будто я подопытный кролик. — Да. Пить. — кивает. — Отлично, господин Ризанов. — записывает себе что-то: — Какой сегодня год?
Смотрю на него, как на идиота.
— Вы помните, что произошло? — Пить.
Пока этот докторишка не даст мне воды и слова не скажу. Он кому-то там кивает, и медсестра дает трубочку.
Черт, как хорошо!
— Спокойно. Хватит пока. — Вы помните, что произошло? — Авария. — врач снова кивает. — Как вас зовут? — Вы серьезно? — хмурюсь, но он довольно улыбается. — Н-да, Вы не сговорчивый пациент. Однако, речь вполне внятная…для вашего состояния. — Сколько я здесь, у меня там дела… — пытаюсь понять и сориентироваться во времени. — Несколько дней. У вас черепно — мозговая травма. Кровоизлияние удалось остановить. Вы счастливчик.
Да уж, если бы.
— Долго я буду тут? — намекаю на палату. — Надо провести ряд обследований, и только после можно будет сказать. — Я в норме. — тут же отвечаю, но по глазам понимаю, с этим врачом я не договорюсь. — Сейчас проведем осмотр и может быть освободим Вас… от вашего шлема… — указывает на забинтованную голову. — Был бы признателен.
Безэмоционально выходит из меня.
Через минут двадцать, медсестра, под зорким глазом врача, оставляет на голове лишь намек на повязку. Дав указания, чтобы я оставался тут, будто могу куда-то уйти, они удаляются. Судя по тихим разговорам, хренова туча процедур и обследований, что мне придется пройти, толсто намекают на внеочередной отпуск.
Как только они уходят глазами проверяю девушку, которая будто в своем мире еще спит. Благодаря моим вечным шикам, врачам приходилось шептаться, но ведь логично, что ей надо отдохнуть.
Отворачиваюсь, бросая взгляд в окно. Не понимаю куда ведет меня жизнь, но тот факт, что я еще здесь…значит чего-то не доделал, верно?
Не знаю сколько времени проходит, но когда тихий всхлип врывается в мысли, я поворачиваюсь, резко переставая дышать.
Ника так горько плачет, закрывая рот двумя руками.
Черт!
— Ник. — хрипло шепчу и как идиот кривлю рот: — Привет.
Сердце сходит с ума, что подтверждают множество датчиков, пиликающих без остановки.
Она робко встает с кресла, подходит ближе. Любимая лазурь глаз сейчас кажется больше и подернута краснотой.
Девочка моя…
Качаю головой, пытаясь подняться повыше, но мать его, ни хрена не получается.
— Тебе помочь? — спохватывается сквозь слезы, оказываясь у койки, и протягивая руку к подушке. — Все хорошо.
Пытаюсь успокоить, поджимая губы, но она отрицательно качает головой, снова всхлипывая и сдерживая рыдания.
— Ник… — настаиваю, протягивая здоровую руку, а она делает шаг ближе: — Все в порядке.
Дотягиваюсь до ее руки, сжимая хрупкую ладонь в своей. Она тут же прикладывает свою вторую руку поверх моей.
Черт… это что-то нереальное.
— Как ты себя чувствуешь? — спустя паузу говорит хрипло и тихо. — Я же говорю, я в порядке. — кивает, но слезы так и не останавливаются.
Это раскурочивает органы.
Аккуратно убираю свою руку из ее ладоней, практически зубами срываю провода на здоровой руке к чертовой матери.
— Артур! Что ты делаешь?! — страх в ее глазах осязаем: — Нет! Лежи, пожалуйста! Тебе нельзя вставать сейчас!
Немощный идиот.
Тянусь все той же рукой, дотрагиваясь до ее щеки и стираю соленые капли.
— Со мной все нормально, слышишь! — смотрю в глаза.
Соглашается, но плакать не перестаёт.
— Не плачь, не надо. — опять кивает, смотря сверху вниз.
Пальчики женщины, едва касаясь, медленно проходятся по лицу. Пытается сделать вдох.
— Тшш, Красивая. Давай вместе. Вдох, выдох. — дышу вместе с ней и она повторяет.
Раз. Еще один, и еще.
— Больше…никогда…так не делай. — шепчет после.
Усмехаюсь, и притягивая ее ладонь к своим губам, оставляю трепетный поцелуй.
— Не буду. Обещаю.
Она поглаживает щетину. А я, как подросток готов прыгать от счастья. Глаза замечают кулон на ее шее, что чуть выглядывает из под кофты.
Теперь точно хочется улыбаться и кричать, но я поджимаю губы, смотря ей в глаза.
— Я слушал тебя… — она чуть наклоняет голову: — Да, не отвечал, но очень внимательно слушал. И ты ведь понимаешь, что больше не отпущу?
Одинокая слеза вновь скатывается из ее глаз, но уже с улыбкой на лице.
— За каждый день боли я отдам три дня счастья, Красивая. И пока я не расплачусь с тобой так, чтобы ты насколько это возможно со мной…почувствовала себя счастливой, я никуда не денусь. — Другого выбора я тебе и не дам… — шепчет в ответ, наклоняясь и нежно касаясь моих губ.
Никто никогда не поймёт что можно почувствовать, когда любимая женщина тебя целует так…после того, как ты считал это невозможным. Был уверен, что больше никогда не испытаешь фейерверк чувств от одного лишь поцелуя.
Прикрываю глаза, впервые растягивая губы в полной улыбке. Той улыбке, которая однажды появилась только благодаря ей.
Глава 43
Захожу в палату, а эти двое, как обычно, что-то решают.
— Макс, хватит уже. — аккуратно втискиваюсь в проем с подносом в руках.
Артур тут же поднимает ладони вверх с улыбкой на лице. А его подопечный усмехается.
— Понял, уже ухожу. — Отзвонись потом. — тут же меняется лицо начальника. — По красоте все сделаем. — кивает Артуру.
Ставлю поднос на тумбочку, в то время как мужчина следит за каждым движением.
— Что? — не глядя на него, улыбаюсь. — Иди сюда. — показывает головой.
Подхожу ближе, облокачиваясь на держатель больничной койки. Знаю ведь болит левое предплечье, пусть он и не говорит. Впрочем, его не устраивает и мужчина правой рукой обхватывает, нарочно роняя меня на себя.
— Артур, плечо! — но он будто не слышит. — Я скучал… — шепчет куда-то в макушку, вдыхая носом. — Меня не было пару часов. — пытаюсь сместить вес тела. — А кажется будто целую вечность. — тихо отвечает, приподнимая подбородок.
Глаза в глаза. И больше ничего не нужно. Переводит взгляд на губы, большим пальцем проводя по ним. Дыхание само собой сбивается и просыпается желание. Такое, накатывающее не легкой волной, а словно возникающее необузданной бурей.
Глаза цвета кофе вновь переходят к моим, и я не знаю, как, но вижу темнеющий взгляд. Он медленно тянется, как бы ожидая протеста.
Только это невозможно. Притяжение, что
